Чернильница. Притча

Купил король сыну своему стол дубовый, золотую чернильницу и всякое прочее для письма. Нашёл учёных самых важных, какие были в королевстве. И вот начали мальчонку грамоте учить.
Усадили королевича за стол… и давай мудрецы запылённые манускрипты о пользе учения зачитывать. А малец то чихнёт в рукав, то на троне своём повертится, то из всего, что на столе было, дворцы игрушечные начнёт строить.
Побоялись учёные, что кто-нибудь доложит королю о никчёмности из лекций, кояя следует из невнимательности такого важного ученика. Стали придумывать, как избежать увольнения, да и надумали.
Пришли они к королю. Мол, сын Ваш очень художественно одарён и оттого даже на уроках тянется к  прекрасному – то бишь к золотой чернильнице «античного толка». Мол, нужно бы ему искусствами полнее и цельнее заниматься, а чернильницу ту, что явилась корнем всякого ученического невнимания, заменить преметом менее художественно ценным.
Ну король мудрецов своих выслушал. На радостях, что  него сын такой талантливый, учредил новую придворную должность – «почитатель искусств», и велел заменить чернильницу золотую на деревянную неструганную.
Хоть один из мудрецов и пристроил зятя своего на новую придворную должность, а всё учёным спокойней не стало. Ученик их всё так же ничего не слушал, а однажды, нахватав заноз от новой чернильницы, стал всякий раз с упрямым недовльством сбрасывать её со стола. Чтобы каждый раз поднимать её с пола, учредили ещё одну придворную должность. Но, как водится, внимательнее королевич не стал.
Учёные снова посоветовались и снова решили обвинить во всём чернильницу. Теперь, чтобы королевичу в голову не пришло скидывать сосуд со стола, деревянный заменили на цельнокаменный. Но когда этот монолит попытались водрузить на стол, дубовые ножки не выдержали и треснули.
Отныне мальчику пришлось сидеть за каменным столом с каменной чернильницей.
Понемногу королевич пообвыкся и даже стал прилежней учиться. Но тут выяснилось, что нужное на цельный урок количество чернил в свой сосуд не вмещается. Дно углубили, вточив в толщу столешницы. Но теперь перья для письма стали постоянно пропадать в жерле исполинской чернильницы.
Когда, жалобно булькнув, в темноту выточенного грота кануло 178-е перо, король не выдержал.
В королевстве затеяли найти лучшее из решений сей проблемы. Сотни умельцев стекались во дворец - приезжали даже из соседних государств. Кто-то предлагал удлиннить стержень ручки, но длина получалась такова, что тонкие черенки ломались, а толстые не проходили в чернильницу. Кто-то, наоборот, предлагал увеличить перо ручки, но тут опять всё упиралось в черенок. Наконец был избран способ купца Вотщепенского.
Он предожил в чернильницу помещать подушечку из гагачьего пуха, призванную впитать в себя чернила со дна, разбухая, заполнить сосуд и не давать перу впадать глубоко.
В исполинскую чернильницу пуха влезало на целое состояние. Но вскоре верхний слой оскудевал чернилами – их приходилось доливать. Потом пух вовсе размок и смялся. Его надо было менять, и каждый раз после урока король посылал за новой порцией к Вотщепенскому.
Вскоре это приобрело вид традиции, в отличи от божеской цены на такой элитный товар. Вотщепенский брал с каждым разом настолько больше, что наконец король велел брать пух у другого купца. Однако вскоре гонец снова стал ходить по прежней дороге. В целом королевстве один Вотщепенский и давал потребный ученью пух. Лучшего товара поблизости ни у кого не водилось, а везти хорошее, да издалека, получалось себе накладней.

Дела в маленьком королевстве пошли хуже, что, однако, жизни во дворце не поменяло. Народ пошёл роптать, и король «зашевелился» - прилюдно объявил, что в трудную годину вместе со всеми «затянет потуже ремни» и ограничит свои расходы – всё во благо Родины!
То, о чём было известно людям, претерпело сильные изменения. Парадные конюшни, например, были отданы пахарям. Часть коней, правда, отошла лично далёкому от земледелия королю, но часть это была неизвестная и потому вроде бы незначительная.
Урезать пришлось и расходы на обучение королевича. Покупать меньше пуха король боялся – у Вотщепенского было слишком много влиятельных знакомых в соседних королевствах, оттого было решено урезать жалование мудрецам. Оставшиеся выдержали недолго на таком скудном содержании и ушли с королевской службы. Один только чей-то зять благоденствовал на своей забытой должностишке «ценителя прекрасного» - ездил он по заграничным выставкам, скульптуры скупал и благодушно выводил высшие баллы в дневнике королевича, обмакивая перо в золотую чернильницу «античного толка»…

24. 06.2007 г.